Озеленение Горловки. Описание наших мест разными авторами

Автор: Alexey Chernykh.

От рек перейдем к природе нашего края в более широком смысле. Наши реки, небольшие и маловодные сейчас, во времена Дикого поля были маловодны вдвойне. И не только потому, что Горловка находится на изгибе Донецкого Кряжа и воде просто негде накапливаться. Не было лесов, которые могли бы хоть как-то"задерживать" воду, выпадающую в виде осадков.

Немногочисленные лески байрачного типа, существовавшие ранее, на самом деле трудно-то и лесами называть. Они были чахлыми и замученными, как щетинка на бородках некоторых наших хунтарей, мнящими себя руководителями государства.

Сейчас Горловка выглядит очень даже зеленой. Вид на террикон бывшей шахты "Кочегарки" из-за Корсунского заречья. 

Кочегаровский поселок из-за реки.

В конце позапрошлого и в начале прошлого века наши места представляли собою почти голую степь, и в этой степи развернулось строительство Горловки. Этот был настоящий подвиг строителей, шахтеров, машино- и шахтостроителей и тех людей, кто озеленял и организовывал водохозяйствование этих земель.

Советский проспект (проспект Хрущева, ныне проспект Ленина) в 1930-е. Недавно посаженные деревья только набирают свой рост. 

В 1950-е годы этот проспект выглядит уже позеленее.

А что же писали различные авторы о наших окрестностях до того, как..

В "Материалах для географии и статистики России, собранных офицерами генерального штаба" и выпущенных в 1862 году, эти самые офицеры отзывались о нашей природе пренебрежительно. Они, воспитанные среди пышной зелени северной России, писали об окрестностях Бахмута (а это почти наши пенаты) так: "Окрестности города довольно скучны: хотя со всех сторон виднеются возвышенности... недостаток лесов и растительности делает их неживописными..." Дальше говорится о глубокой и вязкой грязи в дождливое время и т.д. и т.п. Ничего жизнерадостного.

Николай Кроликов, приехавший на жительство в Горловку в 1900 году, в своих воспоминаниях писал (я приводил эту цитату в заметке о Кочегаровской подвесной дороге):



В уже упоминавшихся замечательнейших "Очеркахъ Донецкаго бассейна" Н.Е. Каронина-Петропавловского автор, проезжая через наши пенаты от Таганрога до Славянска по пути к Святым Горам, живописал:

Такъ что впечатлѣніе отъ всей дороги было свѣжее, но не сильное. Кругомъ ширилась степь, мѣстами бурая отъ бездождія, мѣстами зеленѣющая; изрѣдка попадется долина, по которой расположились хутора и села; изрѣдка мелькнетъ въ глубокой впадинѣ хуторокъ или сверкнетъ, какъ полоска стали, степная рѣченка, обросшая густою травой, но сейчасъ же тянется во всѣ стороны безконечная степь, изрѣзанная по всѣмъ направленіямъ сухими и бурыми морщинами. Степь и степь, сзади и впереди, по ту и другую сторону, безъ начала и конца, не дающая ожиданій и не оставляющая воспоминаній, ровная и скучная, — таково единственное впечатлѣніе, оставшееся у меня лично отъ дороги.

Согласитесь, сейчас горловские окрестности выглядят не так.

Опушка леса за Корсунью. Выглядит почти естественно.

Но если глянуть на этот лесок с другой стороны, видно, что он посажен людьми.

И эта березовая рощица искусственна.

Переход от унылых видов Дикого поля к Святогорскому оазису лишний раз подчеркивает безлесистость и пустоту наших мест. Коронин описал это так.

...И такъ до самыхъ Святыхъ горъ. Отъ мѣста остановки мы оставили желѣзную дорогу и ѣхали, ради избѣжанія пересадокъ, на лошадяхъ. Разстояніе было не менѣе 45 верстъ. И опять всю дорогу по всѣмъ направленіямъ тянулась степь, то бурая, то зеленѣющая, но всегда скучная и какая-то дряхлая, и усталый взоръ тоскливо отворачивался отъ нея, словно это была старая-престарая старуха, много жившая, видавшая всякіе виды и, наконецъ, одряхлѣвшая и беззвучно умирающая. Но вдругъ все это измѣнилось: незамѣтно выросъ съ одной стороны дороги лѣсъ, затѣмъ съ другой стороны показался лѣсъ. Дорога поползла вверхъ, на гору; лошади тяжело тащили экипажи; горизонтъ впереди съузился до нѣсколькихъ саженей. Наконецъ, мы на гребнѣ горы, и картина мгновенно измѣнилась. Лошади понесли насъ внизъ, а тамъ, внизу, разбросалось по глубокому оврагу село, а за селомъ, еще гдѣ-то глубже, засверкало цѣлое море лѣса. Словно по волшебству, это чудное мѣсто выросло изъ-подъ ногъ, облило насъ новымъ свѣтомъ, мгновенно заставивъ забыть все, что осталось назади, и приковавъ вниманіе всецѣло къ себѣ.

Повторю свои впечатления от Каронинских текстов. Читать его прозу - словно качественное видео в Клубе кинопутешественников об описываемых местах посмотреть.

Камера дрона подтверждает, что сейчас Горловка достаточно зелена.

Апрельский взгляд дрона на окрестности Короленковских прудов. Несмотря на то, что деревья еще не совсем расфуфырились листьями, видно, что их (деревьев) много. Не то, что в Каронинские времена.

Дрон мой (уже пропавший) на старте в мартовском парке Горького. Листьев еще нет вообще.

И вот Каронин возвращается обратно по железной дороге. И посещает наши места, Горловку, Никитовку и другие блилежащие поселки.

Опять степь. Едва бѣлыя скалы Донца, скученныя около Святыхъ горъ, скрываются изъ вида, какъ со всѣхъ сторонъ снова тянется выжженная солнцемъ, безлѣсная, безводная, изрытая морщинами раввина. Въ дождливый годъ здѣсь, вѣроятно, волнуются хлѣбныя доля и своими красивыми переливами смягчаютъ безотрадность степной полосы, но нынѣ, послѣ нѣкоторыхъ надеждъ, и хлѣбовъ нѣтъ: поправившіеся-было отъ майскихъ ливней, въ іюнѣ они сгорѣли отъ солнца, скрючившись отъ горячихъ вѣтровъ. Въ концѣ іюня было уже ясно, что все погибло. Жары стояли такія, что по дорогамъ падали волы, а рабочіе на поляхъ замертво увозились по домамъ, поражаемые солнечнымъ ударомъ.

Въ такое-то страшное время я и выѣхалъ въ первый разъ на донецкія копи. Послѣднія начинаютъ мелькать уже по курско-харьково-азовской дорогѣ. Изъ оковъ вагона, по ту и другую сторону рельсовъ, въ разныхъ направленіяхъ возвышаются черныя, курящіяся массы, — это и есть шахты и копи. Видишь странную картину: кругомъ нѣтъ ни горъ, ни другихъ какихъ-нибудь признаковъ горнозаводской страны, — все та же кругомъ степь, безлюдная, безлѣсная, изрытая сухими балками, между тѣмъ, по обѣимъ сторонамъ дороги курятся шахты, гдѣ же такъ называемый «Донецкій бассейнъ», донецкая горная цѣпь? Да ея совсѣмъ не существуетъ: обычное представленіе о горномъ массивѣ здѣсь надо отбросить.

Тамъ, подъ землей, онѣ образуютъ массивныя толщи кварцита, известняка и песчаника, заключающихъ въ себѣ желѣзо, ртуть и другіе минералы; тамъ же, подъ землей, тянутся и слои каменнаго угля и каменной соли. На поверхности же ничего невидно; вокругъ все та же безконечная степь, изрѣзанная въ разныхъ направленіяхъ сухими балками и такими же возвышеніями, нисколько не напоминающими собой горной цѣпи.
Всюду тянутся бурыя, выжженныя пространства, желтыя хлѣбныя поля и зеленые луга, боязливо пріютившіеся по крошечнымъ степнымъ рѣченкамъ. Надо много воображенія или знанія мѣстныхъ условій, чтобы увидѣть на этой гладкой поверхности горы горнозаводскую дѣятельность, копи и горные заводы… 

...Прежде всего, я посѣтилъ Никитовскій ртутный рудникъ. И первый мой вопросъ, лишь только поѣздъ высадилъ насъ на станціи Никитовкѣ, былъ — гдѣ же тутъ рудникъ? — потому что кругомъ ничего не было видно, кромѣ хлѣбныхъ полей, сухихъ выгоновъ и степныхъ залежей, да нѣсколькихъ селъ (въ ихъ числѣ виднѣлась и Никитовка), попрятавшихся въ утлубленіяхъ широкихъ, безводныхъ овраговъ. Но скоро мое любопытство было удовлетворено. Едва нанятый нами старикъ-крестьянинъ изъ Никитовки провезъ насъ съ полверсты, какъ показались зданія знаменитаго рудника, дымящаго всѣми своими трубами, а кругомъ по степи виднѣлись каменноугольныя шахты, между прочимъ, и Горловка.

На сегодня все. А тему эту мы еще продолжим.